Соответственно, у человека, мало знакомого с предметом, возникает четкая логическая цепочка. Коль скоро главной целью «злого гения» был разгром и уничтожение генетики, а одной из первых его жертв стал Николай Вавилов, то в итоге получается вроде как обоснованный вывод – Вавилов был генетиком.

Это классический пример того, как публицистические перегибы могут искажать общую картину. «Чистым» генетиком, то есть ученым, который занимается, например, теорией хромосомных мутаций, его назвать никак нельзя. О чем, кстати, в 1936 году во время дискуссии о генетике говорил академик Николай Кольцов, ученики которого стали пионерами генной инженерии: «Я обращаюсь к Николаю Ивановичу Вавилову. Знаете ли вы генетику, как следует? Нет, не знаете. Вы мало занимались дрозофилой, и если вам дать обычную студенческую зачетную задачу – определить тот пункт хромосомы, где лежит определенная мутация, то этой задачи вы, пожалуй, сразу не решите, так как студенческого курса генетики в свое время не проходили».

Кольцов был прав. Николай Вавилов родился 25 ноября 1887 года, в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт, в 1911 году его закончил, защитив диплом о голых слизнях, повреждающих поля и огороды Московской губернии. То есть студенческого курса генетики действительно не проходил – сферой его интересов была агрономия. Другое дело, что учителем Вавилова был агрохимик и растениевод Дмитрий Прянишников, который в год поступления своего ученика в институт, задумался, что именно генетика может стать базой для дальнейшего развития агрономии. Прянишников наладил Вавилова, который на его кафедре готовился к получению звания профессора, обратить внимание на генетику. Результатом стала первая публичная лекция Николая Ивановича: «Генетика и ее отношение к агрономии», прочитанная в 1912 году. Где Вавилов, в частности, утверждал: «Генетика вплотную подходит к вопросам непосредственного воздействия человека на растение и животное. Она дает основы планомерному вмешательству человека в творчество природа, дает руководящие правила к изменению форм. Несущественно, что нередко установления генетики делаются на объектах, чуждых агрономическому воздействию – на каких-нибудь левкоях, львином зеве, морских свинках, инфузориях… Биологические законы общи и одинаково приложимы как к диким, так и к культурным организмам».

Обратите внимание – во главе угла по-прежнему агрономия. А генетика – лишь инструмент. Нужный, важный, необходимый, но все-таки инструмент, а не цель. Вавилов одним из первых в мире разрабатывает программу реализации всех актуальных достижений современной ему генетики с целью улучшения сортов культурных растений. Стало быть, главная цель – селекция. Впоследствии Николай Иванович выведет чеканную формулировку: «Селекция представляет собой эволюцию, направляемую волей человека».

Но это будет потом. Пока же, в течение ближайших двух лет Вавилов проходит стажировку за границей. А в 1914 году начинается Первая Мировая война, которая в России плавно переходит в революцию, и затем – в войну Гражданскую. Самое же удивительное, что Вавилова эти грозные события как-то не особо сильно задевают. Во всяком случае, его научная карьера идет в гору. Забавный момент – аккурат в день Октябрьской Революции, то есть 25 октября 1917 года, Вавилова избирают помощником заведующего Отделом прикладной ботаники Сельскохозяйственного ученого комитета. Причем с формулировкой: «В лице Вавилова мы привлечем в отдел прикладной ботаники молодого талантливого ученого, которым еще будет гордиться русская наука». Что более чем оправдалось – выросший из «Отдела» гигант, всемирно известный Всероссийский институт генетических ресурсов растений, с 1967 года носит имя Вавилова.

Парадокс, но и события Первой мировой не мешали реализации молодого ученого, а напротив – отчасти подхлестывали, отчасти направляли на магистральный путь. Скажем, в 1916 году его отправили в Персию – экспедиционный корпус генерала Николая Баратова был серьезно ослаблен странной болезнью, которая вроде как была связана с использованием местных продуктов. Вавилов, занимавшийся в тот период иммунитетом растений к разного вида заболеваниям, довольно быстро установил причину. Местная пшеница была засорена плевелом опьяняющим, а тот в свою очередь был заражен токсичным грибком. Однако, устранив причину болезни русских воинов, Николай Иванович испрашивает разрешение продолжить изыскания и отправляется дальше, изучая местную пшеницу и ее сорняки, в частности сорнополевую рожь.

И вот тут он вплотную приближается к двум самым важным своим открытиям. Первое – Вавилов, наблюдая изменения в сортах пшеницы и ржи от Ирана до Памира, приходит к мысли, что изменения у этих родственных культур носят очень похожий характер. Второе же было связано с вопросом о происхождении ржи из сорняков, засоряющих первичную и древнейшую культуру пшеницы. Именно там, в горах Центральной Азии, Вавилов серьезно задумался над вопросом центров происхождения культурных растений как таковых.

Первое открытие, касающееся изменений в родственных видах, носит название закона гомологических рядов – его Вавилов предъявил научному миру на III Всероссийском съезде селекционеров в 1920 году, в Саратове. И это действительно было открытием мирового уровня. Его доклад произвел на участников съезда такое впечатление, что они обратились к центру с резолюцией о необходимости господдержки работ Вавилова: «Профессору Н. И. Вавилову удалось уловить в процессах изменчивости закономерность, которая открывает перед нами в данной области новую эпоху. Н. И. Вавилов заметил удивительную повторяемость или периодичность признаков в различных группах и рядах растительного мира, которая даёт возможность предсказания существования неизвестных еще форм наподобие того, как периодическая система Менделеева давала возможность предсказывать существование неизвестных элементов. Данные ботаники здесь тесно переплетаются исследованиями генетиков. Для практики исследования Н. И. Вавилова также представляют чрезвычайную важность, так как дают возможность планомерно выискивать и создавать путем скрещивания новые ценные культурные породы…» Агроном и почвовед, академик Николай Тулайков тогда же произнес исторические слова: «Что можно добавить к этому докладу? Могу сказать только одно: не погибнет Россия, если у нее есть такие сыны, как Николай Иванович Вавилов».

Тулайков как в воду глядел. Правда, есть смысл слегка скорректировать его возвышенные слова. Во-первых, следует довести градус пафоса до предела и заявить, что труды Вавилова исключают гибель не только России, но и гибель населения планеты Земля. Во всяком случае, от голода. А во-вторых, уточнить, что эта гибель исключена, благодаря не столько работе Вавилова в области гомологических рядов, сколько его же деятельности по изучению центров происхождения культурных растений.

Конкретно – собиранию Вавиловым и сотрудниками его института коллекции семян культурных растений и их диких предков в разных уголках Земного шара. Это собирание было необходимым элементом в изучении географии и динамики происхождения и распространения древних сельскохозяйственных культур. На первый взгляд может показаться, что работа над созданием такой коллекции не имеет отношения к прикладной селекции, задача которой – повысить урожайность вот прямо здесь и сейчас…

Именно этот «первый взгляд» и стал главной причиной тех катаклизмов, что претерпела советская селекция и генетика до и после войны. И, разумеется, причиной ареста и гибели Николая Вавилова. По большому счету ученый стал жертвой тех, кого сейчас назвали бы «эффективными менеджерами», больше всего озабоченными KPI, то есть «ключевыми показателями эффективности сотрудника». Разница лишь в том, что тогда это были представители партактива, а озабочены они были «ликвидацией разрыва между теорией и практикой». В частности, настаивали на постоянной проверке: «Только методом изучения работ каждого научного работника, каждой лаборатории и института в целом, мы ликвидируем отрыв сельскохозяйственной науки от бурно растущих запросов колхозов и колхозников». Вавилов же всех проверяющих слал лесом: «Постоянно и публично заявляет, что всякая проверка работы высококвалифицированных научных работников является попросту оскорбительной и лично для него неприемлемой».

Итог, в общем, известен – Николай Иванович скончался в 1943 году в тюремной больнице. Однако говорить о разгроме советской генетики и селекции, который вроде бы устроил главный недруг и гонитель Вавилова, «колхозный академик» Трофим Лысенко, все-таки нельзя. Хотя бы по той причине, что в период полного и абсолютного административного доминирования Лысенко, который пришелся на 1946-1965 годы, сотрудники Всесоюзного Института Растениеводства организовали 130 экспедиций, посвященных поиску и сбору новых видов и разновидностей семян культурных растений, пополняя первичную коллекцию Вавилова. И в тот же период селекционер Павел Лукьяненко, основываясь на генетических методах Вавилова, выводит новый сорт пшеницы – Безостая-1, этот шедевр отечественной школы растениеводства.

Николай Иванович Вавилов никогда не бросался громкими словами и не обещал накормить всех и сразу. Он играл вдолгую. И некоторые плоды его трудов мы можем оценить только сейчас, когда перед планетой в полный рост встает целый ряд проблем, связанных с головокружением от успехов «Зеленой революции» 1940-1970 годов. Именно тогда очередным “эффективным менеджерам”, внедрявшим новые, самые урожайные сорта злаков, применявшим минеральные удобрения и пестициды, удалось быстро накормить многие страны Третьего мира. Но одновременно биологическому разнообразию был нанесен огромный урон. В течение XX столетия было утрачено до 75% видового разнообразия сельскохозяйственных культур. И пусть коллекция семян культурных растений, начатая Вавиловым, сейчас лишь четвертая в мире по численности образцов. Она была, остается и навсегда останется первой по их чистоте и разнообразию, поскольку ее сбор был начат до массового применения химических удобрений. Именно русский ученый Николай Вавилов создал тот единственный банк генетического разнообразия сельскохозяйственных культур, который даже в случае масштабного катаклизма позволит «сыграть назад» и восстановить былое великолепие.

• С 1923 по 1940 годы Николай Вавилов и его сотрудники совершили 180 экспедиций, посвященных поиску и сбору семян культурных растений, 65 из них – за рубеж.

• К коллекции семян обращались более 700 зарубежных научных организаций, где не могли самостоятельно справиться с проблемами заболевания и вырождения растений.

• Во время Великой Отечественной войны была создана команда СС для захвата коллекции. Кое-что из ее филиалов немцам украсть удалось. Но до главного трофея они не добрались – сотрудники ВИР, голодая в блокадном Ленинграде, сумели защитить и сохранить семена главного генетического банка планеты.